Внутри меня живет маленькая раненая часть.
Маленький грустный ребенок сидел внутри меня.
И не хотел никого подпускать близко.
Людям нельзя верить.
Люди опасны.
Маленький грустный ребенок всех отгонял и убегал, когда ему становилось страшно.
А страшно ему становилась всегда, когда другой хоть взглядом намекал на то, что ребенку тут будет плохо и небезопасно.
Раненная часть меня может провалиться в такое состояние покинутости, что чувствует себя ненужной, брошенной, словно застряла где-то в космосе.
К счастью, сейчас, такое случается редко.
Маленький ребенок долго-долго отогревался в объятиях своих психотерапевтов.
Которые упорно транслировали: ты любим, ты важен, твои чувства важны, а отношения могут быть безопасны.
И сама я опознала, что мои раны, не есть я.
Я сильнее, больше, масштабнее, великолепнее.
Маленький грустный ребенок был обнаружен мной, пойман с поличными.
И остановлен всякий раз когда ему мерещилось, что надо куда-то бежать.
Я садилась рядом с раненной частью на колени, обнимала ее и разговаривала.
И говорила ей, что люди вокруг тебя тоже ранены
Люди вокруг тебя тоже боятся.
Люди вокруг тебя тебя не знают и не понимают себя, тебя, этот мир.
Ты убегаешь потому что тебе страшно, а люди думают, что ты убегаешь потому что они тебе не нужны.
Ты нападаешь потому что тебе больно, а люди думают, что ты хочешь причинить им боль.
Люди ранят тебя потому что ранены сами, и ты должна увидеть их боль, за всех их действиями и бездействиями.
Увидеть и понять, донести и проговорить
Вещи не такие какие кажутся.
Не всегда надо убегать.
Огромного мужество требуется чтобы не убегать
Но, иногда, сигналы оправданны и убежать необходимо.
Нас двое, а значит мы можем понять, когда нам намеренно причиняют боль, а когда это наши видения и страхи.
Нас двое, я и моя взрослая часть, нашедшая опору в себе.
Но что я знаю точно, надо обладать огромным любящим сердцем чтобы уметь увидеть боль других.
А так любить может только излеченное сердце.
Раненное не способно ни на какие чувства.
Раненное способно только разрушать.
Чем больше я живу, тем больше понимаю, что боль, упреки, обиды, ожидания генерирует наша раненная детская часть (что не отменяет того, что люди часто ведут себя, как мудаки).
И взаимодействуем, зачастую, мы раненными частями. Но это уже совсем другая история.
Клинический психолог - Воронова Любовь
